«История России. Две революции 1917 г».

Уроки исторической памяти

  Советское сословие отверженных

Продолжая репрессивную политику в отношении так называемых лишенцев: бывших землевладельцев, бывших торговцев, бывших кулаков, бывших "владельцев частных предприятий", служителей культа, монахов, монахинь, бывших членов оппозиционных политических партий, в январе 1930 года советская власть начала кампанию по искоренению "частного предпринимательства", направленную против торговцев, ремесленников. Они были быстро лишены возможности продолжать свою деятельность удесятерением их налогообложения, конфискацией имущества как «паразитические социально чуждые элементы». Эти меры не ограничивались лишением избирательных прав. Их лишили права на жилье, медицинское обслуживание и на продуктовые карточки, а их детям запрещалось учиться в старших классах, получать высшее и техническое образование. О дальнейшей судьбе вязниковских лишенцев, судьбе их семей мы можем судить по повествованию Елены Дмитриевой.

Ю. Васищев

О НЕМ ДУША МОЯ СКОРБИТ…

        Вязниковцам хорошо знакомо здание почты на углу Благовещенской и Пушкинской улиц, неподалеку от Музея Песни. Последним владельцем этого дома был Николай Иванович Коровяков.

Происходил он из старинной купеческой фамилии Коровяковых, чей род был известен уже с середины 18 века. Прадед, дед и отец Николая Ивановича занимались торговлей хлебом и имели место в торговых рядах на Базарной площади.

С годами Николай Иванович стал уважаемым в городе предпринимателем: занимал должность помощника директора в Городском общественном банке, состоял в Обществе помощи нуждающимся ученицам Вязниковской женской гимназии, а также в Обществе пособия бедным, водил дружбу со многими известными в городе купеческими фамилиями, в том числе с Фатьяновыми и Филипповыми, которые жили с ним по соседству.

В 1917 году Николаю Ивановичу исполнился 41 год, это был человек, добившийся определенного положения, хозяин дела и глава большой семьи, где росло 9 детей: три дочери (Нина, Елизавета, Мария) и шесть сыновей (Борис, Николай, Степан, Виктор, Александр и Иван).

  В стране тем временем нарастали голод и разруха. Временное правительство оказалось неспособным решить продовольственную проблему, и в марте 1917 года вводятся карточки на хлеб с нормой 1 фунт хлеба на человека в сутки (в сентябре того же года норма сокращена до полфунта). В марте 1917 года Вязниковская газета «Известия» публикует следующую заметку:

«По призыву Вязниковского исполнительного комитета отказались от использования в ближайшее время своих хлебных и сахарных карточек и предоставили их на хранение начальнику милиции А.И. Порошину… следующие граждане: А.В. Алексеев, М.А. Большаков…Н.И. Коровяков…».

Из 149 человек только немногие совершили такой благородный поступок ради экономии продовольствия в пользу более нуждающимся горожанам в тяжелое военное время…Кто бы мог подумать, что пройдет совсем немного лет – и уже самому Николаю Ивановичу будет отказано новыми властями в карточках и хотя бы минимальном продуктовом пайке. И он, и его жена, лишенные гражданских прав и возможности работать, будут голодать, писать письма с просьбой о помощи, в которой снова и снова им будет отказано…

В это тревожное время Николай Иванович состоял в городской управе. В марте 1917 года он и другие члены управы подали ходатайства об отставке, мотивировав свой отказ требованиями толпы, собравшейся в воскресенье 19 марта перед зданием управы. На это было указано, что «уважающий себя общественный деятель не должен подчиняться требованиям неорганизованной массы населения, а обязан искать доверия у избравших его». В итоге Н.И.Коровяков был переизбран 11 при 5 воздержавшихся делегатов Вязниковского исполнительного комитета.

В короткий период НЭПа возродились надежды на возобновление торговли. Бывшим домовладельцам даже возвращали их дома (как, например, семье Фатьяновых). В 1923 году при вязниковских храмах были созданы православные религиозные общины. Николай Иванович Коровяков с самого основания Казанской религиозной общины до уничтожения Казанского собора в 1929 году был в числе церковных старост. В старосты храма выбирали всегда человека, которому могли доверять самые разные люди, известному своей безупречной честностью и порядочностью.

Хотя прихожанами собора была едва ли не треть вязниковцев (1917 человек), верующие постоянно подвергались нападкам и критике. В это время в местной прессе то и дело появлялись злобные антирелигиозные статьи.

Тогда же начали подвергаться репрессиям и гонениям священники и люди, приближенные к церкви. Тучи сгущались и вокруг семьи Коровяковых…

В 1930 году Николай Иванович и его жена Мария Михайловна, как и другие представители враждебных сословий, были лишены избирательных прав. В архиве я нашла прошение о восстановлении в правах, где Николай Иванович пытается убедить новую власть в своей невиновности.

 «Я был лишен избирательных прав за торговлю, которой занимался с 1924 года по 1929 год. Местные Органы власти в ходатайстве о восстановлении меня в избирательных правах отказали, причем отказ Окрисполкома обоснован той чисто формальной причиной, что я после окончания торговли не имею 5-тилетнего трудового стажа.

Отказ в восстановлении меня в избирательных правах я нахожу, однако неправильным по следующим основаниям.

Торговлей я занимался временно по причине безработицы и инвалидности, причем эта торговля не имела крупного размера, так как первое время производилась на товарищеских началах в компании четверых совладельцев.

В последнее время я торговал мелочным бакалейным товаром из ларька. Эта торговля производилась не с целью накопления средств, а исключительно ради прокормления себя с семьей, но в конце концов по причине непосильных налогов я потерял даже то, что имел до торговли. До торговли я имел домишко и кое-какое имущество из домашней обстановки, теперь уж я этого ничего не имею и живу на квартире, т.к. все ушло на уплату налогов по торговле. Тогда как жизнь требует своего, и в силу родительского долга я должен дать средства к жизни своему несовершеннолетнему сыну, а этого создать не могу, как лишенец, ограниченный в правах, поступить на службу не могу, к физическому труду по инвалидности я не способен.

Лояльность моя к Советской власти доказывается прежней моей работой на Советской службе в тяжелые года голода и государственной разрухи. Так, например, в 1918 г. я работал в Вязниковском Уездном продовольственном комиссариате в качестве разъездного агента по получению продовольствия по нарядам. В 1919 г. перешел на службу в г. Казань в Управление Путей Сообщения, откуда был переведен в Техническую Базу Центроснабжения. Работал на сланцевых копях. Затем с ноября месяца 1920 г. в течение двух лет и двух месяцев находился на службе в Кустовом Правлении вязниковских льняных фабрик, от которого командировался в разные города за получением товаров. Таким образом, до введения НЭПа вся моя деятельность протекала в общественно-полезном и производительном труде, и только инвалидность и безработица вынудила меня заняться мелочной торговлей.

Помимо моей работы в советских учреждениях на протяжении более пяти лет лояльность моя к Советской власти доказывается воспитанием моих детей, четверо из которых проходили ряды Красной Армии, из них сын Борис даже добровольцем с 1917 г. Другой сын Иван участвовал в Гражданской войне на Украине в подавлении генеральских банд. Александр состоял в рядах Красной Армии в 1922 г. в Москве, и Степан отбывал военную службу в территориальной части периодически».

Несмотря на прошение, в восстановлении прав Николаю Ивановичу было отказано. Как видно из письма, семья уже находилась на грани нищеты, лишена всего имущества, на работу было устроиться невозможно, продуктовых карточек и пенсий, как лишенцы, они не получали. Фактически, их обрекли на голодную смерть. Сложно представить, что пришлось вынести человеку, всю жизнь упорно трудившемуся, активно занимавшемуся благотворительностью, так много сделавшему для города.

В 1932 году Николай Иванович был арестован и выслан на поселение в Казахстан. В том же году он умер. Один, среди чужих людей. Понятно, что, принеся себя в жертву, он думал о жене и детях, надеялся, что уж теперь от них отстанут и дадут возможность жить дальше. Сохранились воспоминания, что провожать его вышло много людей, плакавших, когда его, арестованного, бросили на подводу. При нем были золотые часы, которые он передал священнику, бывшему с ним в ссылке, чтобы тот отдал их семье, если сможет вернуться на родину. И священник выполнил его просьбу…

Жена Николая Ивановича, Мария Михайловна, чтобы не умереть от голода, была вынуждена просить милостыню на улицах города. Все старинные иконы, бережно хранившиеся в семье Коровяковых, были переданы ею в Крестовоздвиженскую церковь.

Ты уезжал один. Вагонов грохот,
Горел рассвет кровавою чертой.
Еще немного... просыпался город,
Когда пришли те двое за тобой.

- Ну, вот и всё, прощай. Так надо, значит...
Глотая слезы, обняла жена,
Ты подхватил свой старый чемоданчик:
- Я напишу тебе еще, пора!

В чужом краю завоет дикий ветер,
В чужом краю терпи, назло судьбе!..
На тот же год свидетельство о смерти
Пришло жене в единственном письме.

Как далеко от нас твоя могила,
Над ней ковыль цветет весной в степи,
Ты сверху видишь всё, я знаю, милый,
Лишь об одном прошу тебя: прости.

Елена Дмитриева, праправнучка 

(по материалам книги "Вязниковские династии. История семьи")

P.S.В 1927 году в РСФСР не имели права голоса уже 3038739 человек. Число  членов семей пораженных в правах по стране выросло — до 38,5 %./ В Вязниках их было сотни.

(на фото Николай Иванович Коровяков)