Осенью темп жизни замедляется… Хочется думать о вечном… Золото и багрянец старого парка, Ярополье, невыразимо прекрасное в своей молчаливой красоте… Эти храмы и парки, эти тенистые улочки и овраги, трепетные березки и праздничные резные клены!

***

Клен на улочке мощеной,
Ты историю хранишь.
Пред тобою протекала
Немудреной речкой жизнь.

На подводах, на полозьях
Был тот путь под кленом прост:
То с младенцем на крещенье,
То за гробом на погост.

Здесь на склонах Ярополья
Дышит тайной старина,
В этой осени невольно
Потерялась я одна.

Чья эпоха?.. листья клена
Отправляются в полет.
Свечка тонкой колокольни
Над туманами плывет...

   Бабушка тихонько идет за чем-то в сарай, по пути здоровается с соседками, поправляет белье, сохнущее на веревке. Я смотрю из окна нашей маленькой кухни и прошу, и молюсь за нее без слов…

***

Я оставалась в сентябре - 
Увы, опять меня забыли.
Фигурка бабушки в окне,
Багровый дым листвы да иней.
Тут день струился так легко,
Тут так легко лились печали,
А их спокойно и тепло
Ладони бабушки встречали.
Так ощущалось наугад
Движенье плавное планеты...
А мы вдвоем смотрели в сад
И пили чай. И пели ветры...

      Зимою же на нашей улице пахнет печным дымом, снег такой белый, что даже отдает в синеву! А снега здесь бывает много! В парке не пройдешь – глубина по пояс. Узенькая тропинка протоптана к лестнице, и всё. Бегают дворовые собаки, а кто-то (дедушка?) чистит лопатой дорожку к сараю. Очень тихо… Вечером идешь в храм и слышишь только «хрум-хрум» под собственными ногами. И лишь негромкий колокольный звон раздается над спящими улочками.

***

В городке моем нет ни души,
Заметает заборы и крыши.
Стежкой снежной проулок прошит,
Я на время из времени вышла.
Где белеет за вязами храм,
Там с утра протоптала тропинку.
В мире вашем и ложь, и обман,
А у нас - тишины паутинка.
Как неслышно тут падает снег,
На лице моем хлопьями тая...

Замечая небес тихий свет,
Понимаю, что все же живая.

…Весна, как вы понимаете, в Вязниках тоже совершенно особая! Жадно дышишь этим солнечным воздухом, теплый ветер обдувает лицо, солнышко заливает улочки, подсушивает непролазную грязь, Волшник шумит и бежит весело куда-то по своим делам. За Клязьмой половодье на многие километры, небо отражается в воде, все солнечное, празднично-синего цвета. А в мае начинают цвести знаменитые вязниковские вишневые сады…

***

Деревянный городок, деревянный,
Я люблю дома твои, твои храмы,
Эти парки и сады в цвете вишни,
Мы из улочек твоих тесных вышли.

Вьется ленточка-река берегами,
С косогора юность вдаль убегает,
Мне б припасть к ногам твоим, город,
Так ты памяти моей дорог...

Я по лесенкам иду долго шатким,
Вижу раны все твои и заплатки,
Ветхость бедную и с ней старость...
Ты забрал души моей малость.

Здесь, в тени родных могил, заводь,
Есть пока кого обнять, о ком плакать.
Занял сердца уголок постоянный,

Городок ты городок деревянный…

Лето, ах, лето! Теплые июльские вечера, наш тихий уютный дворик с соседками-болтушками и малышами, с мужичками, степенно курящими у сараев. Наш маленький огородик с огурцами и смородиной, мальвы под окнами… В это время можно полдня прошататься по городу, можно уехать на многочисленные озера купаться, можно купить ягод у бабушек на рынке и варить варенье! С летом в Вязниках связаны мои многочисленные детские воспоминания: о том, как я убегала гулять к оврагу на улице Ключевой, как над речушкой были там привязаны к большому старому дереву качели на резиновом шланге. Я обожала раскачиваться на них над быстрой водою, в густых зарослях листвы, высокой травы и огромных лопухов… Или как мы скатывались с горки с братом и сестрой прямо по зеленой травке кубарем вниз! И как мы все вместе, нашей большой семьей  - бабушкой, тетей, братом и сестрой – ходили в баню Льнокомбината. Улочка вся в цветущих липах, мягкий песок, цветы по обочинам… так уютно, спокойно и радостно было на душе. Мы спускались иногда по лестнице через старый парк, а еще рядом были Кулинария и Детский мир с куклами моей мечты!  Спустя годы я ходила в баню уже со своей маленькой дочкой… И она точно так же любила лимонад и  детский парк по пути, с настольными играми и качелями.

***

Теплая пыль, сочный воздух июльский,
Липовый цвет, воркотня голубей.
Вот ребятня стайкой топает дружной
В баню за бабушкой строгой своей.

Детство, где всё отзывается счастьем:
Из-за угла важно следует кот,
Тени плетут кружева на асфальте.
Каждый внучонок свой тазик несет.

В маленькой бане от Льнокомбината
Вновь у буфета торчит детвора - 
Очень приятно стакан лимонада
Выпить, попарившись часика два!

На головенках цветные платочки,
Вон возвращается горкой крутой
Строй наш румяный...
И мир вокруг полон
Доброй и чистой своей красотой.

Каждый поворот, каждый переулок, дом, куст, овраг, поросший березняком, булыжник на мощеной дороге – всё говорит о детстве, всё рассказывает свою историю, единую с моей. Интересно, что все еще сохранились советские названия старых улиц. Пролетарские горки, Трудовая гора, 3 Интернационала, Советская, им. Орджоникидзе… Но это теперь тоже история. Кустарный переулок, Прядильный, улица Садовая, Герцена… Все разные, не похожие одна на другую. С Садовой вид на городок, на широкие просторы Заречья, простирающиеся до самого горизонта, а улицу Герцена завершают купола женского монастыря, где крестили мою дочку. 

То тут, то там уютные дворики с пышно цветущей мальвой и шапками флоксов, с непременной рябиной у крылечка. Поднимаюсь на мостик, подо мной журчит тонким ручейком речка Волшник, а по нему плывут желтые-желтые яблоки…

***

Моя Родина, облачком пойманным
Подыши у меня на руках,
Заливным разнотравием пойменным,
Синей птицей побудь в моих снах!

..Год тот выдался щедрым на праздники,
Осень в город вошла, словно гостья,
Кто-то высыпал лишние яблоки
Прямо в быструю речку под мостик.
На них блики от солнышка падали,
Мелкой рябью играла волна,
Показалось: бросали не яблоки – 
Это ниточка бус порвалась…
Да, судьба моя не без помарок,
Всё заметнее осени поступь,
Но была самым лучшим подарком
Бус чудесных янтарная россыпь.
Улыбаясь, ушла успокоенной,
Вдруг забылись тревоги и страх.

Моя Родина, облачком пойманным
Подыши у меня на руках…

Я не устаю, мне хорошо идти и идти, вверх-вниз, с горки на горку. Такое неожиданное открытие: внизу, на пятачке, почти под ногами – спортивная школа в разрушенной церкви, пострадавшей от грозы в 30е годы. Ступеньки каменные, поросшие травой. Тропинка вниз, на Пролетарскую улицу…

***

Любимый храм, иду к тебе я снова,
По теплым стенам проведу рукой.
Как много видел ты! Промолви слово,
Вон там, под горкой, жил прапрадед мой.

И так же липы старые молчали,
И так же лился свет на купола,
Когда мою прабабушку венчали,
Звенели в праздник все колокола!

Я вижу лица их, хоть лет прошло немало,
Забьется сердце и не хватит слов, 
Когда почудится - так явственно и странно - 
Сошедший с неба звон колоколов...

А этот дом – купеческий, рассчитанный на большую семью, такой древний; кажется, так и видишь тех, кто ушел до нас. Он как крепость единственный парит над высокой горой. Из его окон, увы, почти полностью заколоченных, видна такая панорама, что дух захватывает. И любой, кто только собирается к нему подойти, виден как на ладони. Умели же строить… А какой там, должно быть, сад! И непременно вишневый! А сейчас только кошки бегают, числом пять или даже больше. Никто не вышел ко мне, хотя местные жители здесь отличаются воистину детским любопытством! А еще простотой и наивностью. Они даже не замечают, в какой красоте живут, а может, просто впитали ее в себя с рождения. Это всего лишь часть их жизни.

***

Куда смотришь ты, старый дом на горе,
Разбитыми окнами в полночь?
Кто снится тебе на июньской заре,
Чью легкую поступь ты помнишь?
По этому саду два века назад
Гуляла прекрасная дама,
И в зале, разрушенном нынче, тогда
Стояло ее фортепьяно…
Здесь пылью покрыты остатки плиты,
Но льются так чисто, так ясно,
Потоками света, сквозь слой пустоты
Нетленные звуки романса.
Огни революций, пожаров и войн…
А  я вижу кроткие тени – 
Старинные ели,
Заброшенный дом,
Разливы персидской сирени.

   Больница Скорой помощи в старом дворянском особняке, мой «Дом с привидениями». Там, под вековыми вязами, ходит то облачком, то тенью прекрасная дама в шляпке с вуалью. А дом зарос крапивой по окна, а бывшее парадное крыльцо – наверное, немало видевшее экипажей, съезжающихся к балам, - полуразрушенное, чернеющее тайной, к нему даже подойти теперь невозможно, так всё заросло! И на крыше с отбитой лепниной выросла тоненькая березка…

Малыш играет у дома в песке. На лавочках молодайки с детьми, старушки грызут семечки. Наблюдают – кто это новенький идет через их улицу. И вдруг из-за поворота – ослепительно белым – колокольня, как невеста, неожиданно и празднично выплывает, украшая собой всё, что вокруг. И оттого, что знаешь: жила когда-то на этой улице семья моей прабабушки, здесь был их дом, вдвойне сильнее забьется сердце…

     Больно только от пустеющих год за годом домов, зияющих глазницами, заросших садов, теперь ничьих… Парк пустеет, тоже разрушается. Я иду по нему и слышу музыку, смех. Я тоже хочу потанцевать с вами, Клавочка, Лидочка, у меня тоже есть туфли на каблучках с ремешком и приталенное платье… Но где вы… Только сломанная эстрада, разбитые скамейки, скульптуры разрисованы, бутылки под ногами. А над всем вечные вязы шумят да липы. Птицам же всё равно…
    Боже, сохрани для меня мой город, пока я жива! Пусть живут, пока жива я, мои дома, мои улицы, мои вязы – 
Мои Вязники…

***

Начало всех начал.
Мой город тихий,
Где в детстве солнце с самого утра!
На улочке так сладко пахнут липы,
Над колыбелью бабушки рука.

Здесь непрерывна смена поколений,
В альбомах старых фотографий плен,
И замирает время на мгновенье...
Мы все отсюда, вот из этих стен.

Пройдут года.
Пусть ливни и метели
Заманят снова в свой безумный бал,
Приснится мне рука над колыбелью  -
Воистину, начало всех начал!