К 100 летию революций 1917 года в России

Февральская буржуазно-демократическая революция

В начале XX века в России свершились три революции. События, произошедшие в период с января 1905 по июнь 1907 года, носят название Первая Русская революция.  Началом массовых выступлений под политическими лозунгами послужило «Кровавое воскресенье» — расстрел шествия рабочих в Санкт-Петербурге 9 (22) января 1905 года. Две последующие революции (Февральская буржуазно демократическая и Октябрьская социалистическая революции 1917 года) оказали огромное влияние не только на Россию, но и на ход всей мировой истории.

Основоположником революционного движения в России была Российская социал-демократическая рабочая партия (РСДРП), основанная в 1898 году в Минске. 1917 год стал переломным для нашей страны. Резкое недовольство либерально-буржуазных кругов единоличной политикой царя, революционное брожение, всеобщее недовольство войной привели к тому, что

23 февраля 1917 года стало началом февральской революции, начавшейся как стихийный порыв народных масс. Основная цель -свержение самодержавия, установление республики. Как итог -  отречение царя Николая 2 от престола и возникновение в России двоевластия: с одной стороны, Временное правительство – орган диктатуры буржуазии, с другой стороны, Совет рабочих и солдатских депутатов - орган народной власти. Одним из последствий февральской революции стала октябрьская революция под лозунгом «Вся власть советам!». Обе революции ознаменовали кардинальные перемены в государственном устройстве России: февральская - свержение самодержавия, октябрьская - установление совершенно новой формы правления-советской власти.

Февральская революция 1917 г. является одним из важнейших этапов в отечественной политической истории. Оценка этого исторического явления оказалась в значительной степени в плену у идеологических установок современников и их потомков. Очень многое в ней представляется спорным и непонятым до сих пор.

Спустя 100 лет с тех далеких дней для нас будет весьма интересно узнать, как эти события происходили в Вязниках. Сделаем это, основываясь на воспоминаниях двух вязниковцев, оставивших в вязниковской истории более-менее видные следы. Один из них, как было принято в те времена говорить, представитель эксплуататоров, Сергей Иванович Сеньков– владелец крупнейшей льноткацкой мануфактуры «Товарищество С.И. Сенькова»,

 второй - Григорий Михайлович Полежаев, профессиональный революционер, член РСДРП с 1904 года, председатель Вязниковской меньшевистской организации РСДРП.

С.И.Сеньков -вязниковский успешный фабрикант, широко образованный: окончил высшее коммерческое учебное заведение в Москве, он знал несколько языков (свободно владел французским, говорил на немецком), понимал толк в русской литературе и искусстве, не был чужд идеям меценатства и общественного блага, юность не обошлась без влияния народнических идей. После февральской революции, падения монархии, октябрьского переворота   и в дальнейшем С.И Сеньков становится свидетелем принудительной национализации, террора и гражданской войны. Трезво оценивая ситуацию, проявив удивительное чутье, он сумеет избежать неминуемой репрессии. Утвердившись в окончательном решении об опасности пребывания в Советской России, он в 1924 г. легально выезжает в Германию, затем в Италию «по состоянию здоровья». Ему пришлось пожертвовать многим – состоянием, семьей, Родиной. Однако от советского гражданства Сеньков не отказывается. Живя в Италии, размышляя над переменами в России, критически их оценивая, он пытается понять причины сползания России в революционную пучину и произошедшие перемены. Свои размышления Сергей Иванович записывает на страничках дневника. Читая их, можно видеть, что с его страниц встает образ внимательного очевидца, с горечью наблюдавшего разрушение прежнего русского уклада новой властью.

… «Писать раньше не представлялось возможным. Начавшийся с октября террор и связанные с ним всяческие насилия лишали возможности писать что-либо…В моих воспоминаниях о жизни в России я остановился на начале революционного движения в 1917 году.

Весь 1917 год и половину 1918 года я проживал в Вязниках. Результаты победы большевиков в Петербурге и Москве в октябре 1917 года медленно ползли в провинцию. Прошла вся зима 1918 года и до наступления весны существенных перемен в Вязниковской жизни не замечалось. Всем казалось, что это все кратковременно.  Брали для сравнения французские революции, и по ним строили догадки, забывая при этом, что у нас не было в наличности той силы, которая помогла французам прекратить тот произвол, который всегда является спутником революционного движения».

С.И. Сеньков отмечает особенность революции, говоря о успешной деятельности в ней еврейства.

«Все поддается объяснению в русской революции, исключая того, что во главе революционного движения стали евреи. Они явились главными вождями и стали затем во главе революционного правительства в России. Рабочие и солдаты были той надежной массой, которой воспользовались вожаки революции. и за ними пошли рабочие и солдаты, а за тем и крестьяне» …

 Он выражает при этом удивление, каким образом они смогли увлечь за собой рабочих и солдат, а позднее и крестьян.

… «Так тянулось в Вязниках время до весны 1918года. Рабочие начали предъявлять уже большие требования. Появились агитаторы – евреи.

Следует сказать, что с начала революции еще до большевистского переворота, существовали в провинции исполнительные комитеты.

В Вязниках где рабочие на фабриках составляли если не большинство городского населения… И так как доверие к хозяевам у них еще не было утрачено, то первыми были выбраны я, Демидов А. В. и конторщик нашей фабрики Березин. Таким образом, я оказался по большинству голосов Председателем этого учреждения» …

«Но революция не ждала. Оставленные на местах по распоряжению временного правительства головы и председатели продержались недолго.

Городскою главою вместо Елизарова В.В., просидевшего на этом месте 40 лет, был избран Глотов эсер, недавно вернувшийся по амнистии из Сибири.

Этот Глотов, человек очень смирный, служивший в конторе товарищества С.И. Сенькова, совершенно был непригоден на такую должность, да еще в революционное время, но у партии, представляющей в Городской думе большинство не нашлось более пригодного.

Председателем в собрании Думы был избран Вилков. Вилков бывший учитель в сельской начальной школе, также был неопытным в ведении городских собраний, поступая большей частью не так, как полагалось по декретам временного правительства, но под диктовку эсеров.

Заседания городской Думы были курьезны, Доминирующей партией были эсдеки. Руководство гласными, принадлежащими к этой партии большей частью рабочими местных фабрик, принадлежало члену новой управы Калачевой. Чтобы партийцы по неопытности и безграмотству не напроказили при разрешении какого-либо вопроса, Калачева обыкновенно поступала таким порядком: как только ставился председателем какой-либо вопрос на разрешение гласных, Калачёва просила председателя сделать перерыв и уводила за собой товарищей по партии в отдельную комнату, где делала им предложение поступать с разрешением поставленного вопроса известным порядком, которому партийцы уже подчинялись.

Трудно сказать, каких результатов дождался бы город от нового самоуправления- лучших или худших против дореволюционного времени, если бы пришедшие очень скоро на смену большевики не прекратили бы работы гласных» …

«С наступлением весны 1918 года положение изменилось. Когда в Москве после большевицкого восстания власть перешла к ним, провинция жила еще по-прежнему. Большевицкая власть туда еще не докатилась, хотя уже чувствовалась наступающая перемена. Всего больше этого сказывалось в настроении рабочих, которых новая столичная власть осведомила о своей программе. Фабрики рабочим, землю крестьянам! Двух этих обещаний достаточно, чтобы те и другие признали эту власть»…

«..Летом 1918 года, после покушения на Ленина, когда повсюду начали брать заложников из бывшей буржуазии, не желая подвергнуться такой же участи, я поспешил из Вязников уехать в Москву. Уехал я совсем легально, заручившись командировкою от фабричного комитета нашего национализированного товарищества, в котором все еще состоял директором» …

«Летом 1920 года я поехал в Нижний Новгород и поступил на службу в Нижегородское отделение Главрыбы разъездным агентом. Это давало мне возможность повидать мою семью, которая во время революции проживала в Вязниках в моем доме, не подвергаясь еще изгнанию, которое совершилось позднее. Семью я не видал два года; она проживала внизу моего дома в Ярополче, так как верх был уже занят рисовальной школой, повсюду чувствовалось запустение. Сад около дома был в беспорядке-деревья плодовые были обглоданы козами и погибли. В доме грязь, поломанные уборные. Обычная картина национализированных домов».

В 1924 году Сергей Иванович уезжает в Италию. Его дети уже были взрослыми, и он уехал без них вместе со своей третьей женой, Анной Филипповной. Позднее дочери Лидия и Людмила приедут  к нему.

Прибыв в Милан, через некоторое время он перебирается  в Сан-Ремо, но вскоре по желанию жены переезжает в Рапалло. В Сан-Ремо находилась русская церковь, которую он посещал и где встречал своих соотечественников.

«Я знаю моих соотечественников. только по коротким встречам… От них я не слышу жалоб, и если по временам во время церковной службы в русской церкви или где-либо в русском ресторане при звуках старой песни вижу слезы моего соотечественника, то знаю это не из-за сожаления над личной утратой, а из-за воспоминаний и тоски по Родине….  Я не хотел бы знакомиться с ними, потому что я боюсь растревожить старые раны моего сердца, раны трудно заживаемой тоски по Родине» …

В Италии С.И. Сеньков проживет десять лет. Последние годы Сергей Иванович провел в одиночестве. Его супруга ушла к другому. В записях все чаще звучит ностальгическая нотка, воспоминания о России, Москве.

«Я вспомнил какое впечатление произвела на меня Москва, когда я увидел ее, подъезжая шоссейной дорогой в летнее утро. Такой картины забыть нельзя. Златые главы храмов блистали на солнце, дома не теснились, между ними пестрели сады.  Смотря на эту картину, вспоминаешь строфы из «Евгения Онегина»:     

«Как часто в горестной разлуке,

В моей блуждающей судьбе,

Москва, я думал о тебе»!

  Последняя запись в дневнике датирована июнем 1933 года.

В 1934 году Вязниковский фабрикант скончался. До последних дней своей жизни Сергей Иванович оставался гражданином РСФСР. В последних его записях звучит вопрос, волновавший его все эти годы.

«Чем же кончится наш век-

Радостью ль кручиной

Знать не может человек,

Знает Бог единый!»

Он и предположить не мог, что спустя век Россия вновь вернется на капиталистический путь. Пророчество Екклезиаста по отношению к России сбылось: «Все возвращается на круги своя».

Ю. Васищев 

Вязники июнь 2017 г.

(на фото С.И.Сеньков)