Коровяковы 

Основой фамилии Коровяков послужило мирское имя Коровяк. Нецерковное имя Коровяк восходит к слову «коровяк» - «травянистое растение из семейства норичниковых, высотой до 1,5 м». До введения на Руси христианства наречение ребёнка именем, представляющим собой название животного или растения, было очень распространённой традицией. Это соответствовало языческим представлениям человека о мире. Древнерусский человек, живший по законам природы, сам представлял себя частью природы. 

Предание гласит: Иван Коровяков служил банщиком в Вязниках. Умер в бане богатый купец. Кошелек банщик забрал с собой («Бог дал»), удачно вложил в дело, разбогател и так вошел в купеческое сословие (2й гильдии). Так это было или нет, мы не знаем. Зато старинные документы по историям Вязников говорят о том, что Коровяковы – старейшая вязниковская купеческая фамилия. Не самая богатая, зато многодетная. 

 Историческая справка:

Принадлежность к купеческому сословию определялась величиной объявленного капитала. Купеческие дети и неотделенные братья, а также жены купцов принадлежали к купечеству (были записаны на одно свидетельство). Купеческие вдовы и сироты сохраняли это право, но без занятия торговлей. Достигшие совершеннолетия купеческие дети должны были при отделении вновь записываться в гильдию на отдельное свидетельство или переходили в мещане. Неотделенные купеческие дети и братья должны были именоваться не купцами, а купеческими сыновьями и т.д. Переход из гильдии в гильдию и из купцов в мещане был свободный.

Из архивных документов видно,что, во-первых, семья Коровяковых была очень большая, и в основном дети были мальчики. Купцы они были мелкие и переходили из купеческого сословия в мещане и обратно. В своих поисках я дошла до девятого колена Коровяковых. Жили они издавна в Ярополье - центральной и наиболее древней части города. Иван Петрович Коровяков,   мой прямой предок, имел большую семью. Уже в 17 лет, 27 апреля 1875 года,  он венчается с 18-летней Елизаветой, дочерью вязниковского бакалейного торговца Осипа Дмитриевича Пастухова. А  6 декабря 1876 г. у них рождаются близнецы – Николай и Евгения. Потом родилось еще три сына, а когда в 1885 году появляется на свет еще одна пара близнецов, Иван Петрович из городских мещан переходит в звание временного купца г. Вязники. В 1887 году Иван Петрович уже купец 2й гильдии. 

В 1895 году Иван Петрович состоял в совете директоров Городского общественного Банка.

  Старший его сын, Николай Иванович Коровяков, тоже был купцом, торговал хлебом, как и его отец. Торговля хлебом была в то время одной из самых выгодных! С годами Николай Иванович стал уважаемым в городе предпринимателем, занимал должность помощника директора в Городском общественном банке (1897 г.), состоял в Обществе помощи нуждающимся ученицам Вязниковской женской гимназии (1911-1915 гг.), водил дружбу со многими известными в городе купеческими фамилиями, в том числе с Филипповыми (Федор Васильевич Филиппов был крестным его сына Степана), которые жили с ним по соседству. 

Николаю Ивановичу принадлежал дом на Благовещенской улице, с богатой историей, тот, в котором и сейчас находится почта. Скорее всего, дом этот он сдавал, а семья жила на улице Троицкой, в Ярополье. (Бабушкина подруга, тетя Фая Садовская, рассказывала, как ее мама работала в доме Коровякова на почте. Она знала из рассказов старожилов о сложном характере хозяина дома, Николая Ивановича Коровякова. Суров он был и прижимист (а попробуйте вы содержать такую большущую семью, не имея твердого характера!). А жена его, Мария Михайловна, напротив, была добрейшая женщина. Рассказывали, что муж запрещал ей поить чаем служащих в рабочее время, и даже вытащил краник у самовара и спрятал. Но она попросила тайком сделать деревянный кран, и чаепития продолжались!..)

После революции некоторое время Николай Иванович был старостой при Казанском соборе - главном храме Вязников, разрушенном в 30е годы.

    На последних фотографиях от 1927 года ему всего 51 год… Уже понятно, что семья Коровяковых подвергалась после революции постоянным притеснениям. Сложно представить, что пришлось вынести человеку, всю жизнь упорно трудившемуся, так много сделавшему для города…Разорение, позорные статейки в газетах… Такое же давление постоянно испытывали на себе и дети. Я долго искала следы Николая Ивановича Коровякова после 1929 года, пока в ГАВО мне не попались документы о лишении прав, сначала на Николая Ивановича, потом на его жену, Марию Михайловну. Их письма в разные инстанции, написанные от руки, прояснили картину. Я читала, глотая слезы. После того, как новая власть лишила их всего имущества, дома, средств к существованию, на этом она не успокоилась. В 1931 году Николай Иванович, уже тяжело больной, был выслан на спец. поселение в Среднюю Азию, где и умер в течение года.  Мария Михайловна, тоже лишенная прав (а значит, пенсии и карточек) умерла в Вязниках, могила ее на Покровском кладбище потеряна...

(Теперь понимаю, почему мой дед – внук Николая Ивановича – постоянно молчал, словно стер все воспоминания детства из памяти…Единственный раз, глядя на дешевенькие конфеты периода «стройки социализма», обмолвился, какой роскошный шоколад «мешками» носил ему дедушка. Вот и всё.)

В семье Николая Ивановича Коровякова росло 9 детей, три девочки (Елизавета, Мария, Нина) и шесть братьев. Мой прадед, Борис Николаевич Коровяков (1899 – 1944), рано пошел на военную службу. Родители мечтали, чтобы их любимый старший сын, наследник, сделал карьеру кадрового офицера. На фотографиях Борис еще совсем юный мальчик, но уже в военной форме. В 1915 году он поступил в Нижегородскую Аракчеевскую военную гимназию. В 1917 году в Первую Мировую войну он корнет. О том, как проходила его служба, ничего не известно, но сохранилось много старинных фотографий, на обороте которых так и написано: «корнет Коровяков». 

В голодном декабре 1919 года он женится на Римме Николаевне Рюминской. В мае 1920 г. у них уже рождается дочка Людмила, в 1922 – сын Георгий (мой дедушка) и  в 1924 году сын Боря.

Борис Николаевич работал бухгалтером в Уездном комиссариате, затем в леспромхозе. В 1933 году был обвинен в "кулацком саботаже лесозаготовок". Можно только догадываться, сколько пришлось натерпеться семье в годы террора...Неудивительно, что Борис все чаще стал прикладываться к рюмке.... А в 42 года он был снова призван на фронт уже Второй мировой войны…Призывают и его сыновей – Георгия и Борю. 

.Великая Отечественная Война оставила свой жестокий след в истории и нашей семьи. Мой дедушка, Георгий Борисович Коровяков, успел только поступить в вязниковский Льнотехникум, как в 18 лет был призван в армию, в военный город-остров Кронштадт, на легендарный корабль - минный заградитель «Марат». Парень высокого роста, Георгий стал военным моряком. А в 1941 начинается война…

 В блокадном Ленинграде моряки патрулировали город. Голод был таков, что ели мышей…Не любил дедушка вспоминать о тех страшных годах… Не раз спасал он опухших от голода жителей Ленинграда. (В одной квартире лежал распухший труп матери, по которому ползало трое детей, мал-мала-меньше… В Ленинграде были голодные подростки, которые за шоколадку показывали сигналами немцам объекты для бомбежки. Таких полагалось расстреливать на месте. Дед жалел их и отпускал…) Морские отряды снимали и на прорыв блокады. Штыковые атаки…У деда был кортик, в рукопашной он убил здоровенного рыжего немца, столкнувшегося с ним лоб в лоб. На себе вынес раненого командира из боя. Сам был ранен в бедро. В госпиталь на Васильевском острове, где лежал Георгий, прямым попаданием попала бомба. Все, кто был в убежище, погибли. Дед же просто не смог спуститься вниз и после взрыва, контуженный, повис на балке, откуда его и сняли. Живым.

Старший сержант,Георгий Коровяков, прошел всю войну, участвовал в прорыве блокады. Когда был штурм Кенигсберга, за день-два до этого, военных моряков вернули на корабли, обратно в Кронштадт. Все, кто остался штурмовать город, погибли…

Дед награжден медалью «За оборону Ленинграда».

После войны еще два года служил, вернулся в Вязники в 1947 году. Встретили его только больная мама и сестра, которые жили тогда в доме Рюминских в семье его дяди, Вячеслава Николаевича. Отец и младший брат погибли в 1944 году… 

В 2012 году, с помощью сайта поиска пропавших солдат «Мемориал», я нашла могилы Бориса Николаевича Коровякова и его младшего сына Бори (очень доброго, умного мальчика, отличника,любимого сына мамы), который погиб в 20 лет… Прошли они почти всю войну. Но не вернулись. Светлая им память. 

***

Уж которую ночь мне не спится,

Загрустилось, не знаю, о чем…

Полыхает на небе зарница,

И грохочет гроза за окном.

Отдаленные всполохи…Может,

Память кровью в сосудах течет?..

Эту боль снова чувствую кожей:

Черный снег, обжигающий лед,

Хляби топких болот под Москвою,

Голод первой зимы Ленинграда…

Что сказать мне пыталось сегодня

Пожелтевшее фото солдата?

Тот, кто двадцать второго июня

Уходил  за грозой - прямо в вечность?

Безымянный, смотрел он, волнуясь,

На всех нас, равнодушных, беспечных… 

Сколько душ неприкаянных бродит

То в окопах заросших, то полем…

С каждым годом неслышно уходит

Поколенье последних героев. 

Уж которую ночь мне не спится,

Загрустилось, не знаю, о чем…

Полыхает на небе зарница,

И грохочет гроза за окном.

Конечно, Георгию, Геше, как его называли родные, хотелось создать свою семью, отвлечься от страшных воспоминаний, начать жизнь с нуля. И в 1949 году он берет в жены первую красавицу Вязников, учительницу Клавдию Петровну Малышеву. В марте они играют свадьбу, а уже в декабре у них рождается дочка, Лариса. В 1951м сын Геннадий.

Пошел Георгий Борисович в ДОСААФ (Добровольное общество содействия армии, авиации и флоту), авиационным механиком. Летал на парады в Москву. Но потом ДОСААФы по всей стране расформировали. Ветеран войны, без образования, с последствиями контузии и ранений, его никуда не брали на работу. До самой пенсии, за копейки, работал грузчиком в магазине рядом с домом на улице Октябрьской. Был он до щепетильности честным человеком (эти качества перешли к нему от дедов), за что его очень уважали на работе. Жили с семьей жены. Семья Малышевых, дружная, добрая, стала Георгию родной. А любимая жена – ангелом-хранителем. (На руке у деда даже была татуировка с ее именем.) Еще до их свадьбы мама Георгия, Римма Николаевна, просила Клаву: «Вы только, пожалуйста, уж не бросайте его!». Она и не бросила, до последнего была рядом. Несколько лет ухаживала за уже парализованным мужем в квартире, практически без удобств. Вспоминает, как Георгий, который уже не мог ходить и разговаривать, перебирал всё пальцами, будто по клавишам фортепьяно. Спросила: «Ты поиграть хочешь?» Он глазами показал, что да… Потому что в молодости на чем он только не играл! Абсолютный слух, перешедший к нему от матери, позволял  подбирать любую мелодию на любом инструменте -  от фортепьяно до стеклянных бутылок -  безо всяких нот. Я сама помню, как он играл свои любимые мелодии у нас дома на фортепьяно: «Сердце, тебе не хочется покоя…» и «Как много девушек хороших, как много ласковых имен, но лишь одно из них тревожит, унося покой и сон…когда влюблен…» Он был достаточно замкнутым человеком, но с отличным чувством юмора, рисовал смешные рисунки и учил меня делать кораблики из бумаги.

Умер дедушка в 1991 году, 13 сентября. Его дочь, Лариса (моя мама), (в замужестве Дмитриева) стала филологом, преподавателем русского и литературы. А сын Геннадий работал в милиции.