Дмитриевы

В деревне Митино долго стоял старинный двухэтажный старообрядческий дом с огромным вишневым садом на 40 сотках земли. Там хранились древние иконы 16 века, рукописные книги. Раскольники-староверы скрывались в глухих нижегородских лесах,  подальше от рек и дорог. Строили дома. Дом в Митино принадлежал Дмитриевым, большой семье крестьян-старообрядцев.

Вот как вспоминает об этом доме краевед Владимир Цыплев: 

«Больше всего знал, конечно, председатель колхоза Фомичев, ведь Слободищи, Крутово, Тарханово и Митино - центр староверов... Могу сказать о первом впечатлении: когда Изотов с Фомичевым отперли дом, мы, они и Зудилов пришли, сели за большой стол, кто-то поднял клеенку на столе, поскольку там что-то лежало и мешало поставить локти... Поднял клеенку, а там огромный нож остро заточенный, как кинжал, и записка с текстом типа такого: "Только тронь посмей чего-то в этом доме!" Мы все переглянулись... Было не до смеха, проверили, нет ли кого в доме... Никого не было, но музей там так и не решился колхоз сделать, правда, не из-за угрозы, а из-за отдаленности от правления колхоза.

Вообще, староверы отличались всегда жесткостью и непритязательностью к быту, а большой дом этот по преданию был построен "всем миром" именно для молений, я застал иконостас там еще. Он был суровый, скупой на резьбу, но очень внушительный.  Ни одной иконы в нем, конечно, уже не было, но рамы все были целыми. По-моему, было два ряда для больших икон и один верхний ряд небольшого размера. Хотя возможно было только два ряда. Нижний ряд для очень больших икон, а верхний - для икон чуть меньшего размера, - вот, скорее всего такой был иконостас, а не трехрядный. Эта молельная комната была в задней части дома и дверь, возможно, когда-то была закрыта занавесками, чтобы вход туда не был виден. Власти, вероятно, знали об этом молельном доме, поскольку в праздники, рассказывают, там было очень много народу, и приезжали на машинах...

 Дмитриевы, конечно, там жили. Передняя часть дома была жилая, дом был двухэтажный. Тот стол, про который я написал, был в столовой-кухне в нижнем этаже, вверху в передней была горница и спальня, это - большая часть дома, а меньшая - задняя - та, что к саду, вот там и был иконостас. Жили Дмитриевы там постоянно. Это "всем миром" строили из-за задней части, где и была молельная... Вообще, существование молельного дома и, возможно, "общежития" в этом митинском доме для приезжающих из других мест как-то связано с тем, что это места Сергия Радонежского. Об этом лучше расскажет старообрядческий священник в селе Рытово в Вязниковском районе, он точно знает про тот молельный дом. А вот тут - о том, что Сергий Радонежский был, возможно, зачат здесь, о чем официальная церковь не упоминает, а староверы проносят многие истории через века, предавая один к другому предания в молельных домах своих.

Есть много материалов о староверах этого гороховецко-вязниковского пятачка земли, поскольку тут был центр старообрядчества до самой кончины твоей прабабушки и прабабушка твоя играла в этом центре не последнюю роль, судя по всему.» 

       Александр Дмитриев женился на 16-летней девушке из соседней деревни, Марии Ивановне. Отец Марии тоже был весьма зажиточный крестьянин-старообрядец, скотопромышленник. Молодые до свадьбы, как полагалось в те времена, даже не были знакомы. Но Мария полюбила высокого симпатичного парня (а был он еще и физически очень сильный и грамотный), и в 1922 году у них рождается сын Григорий (мой дед). Но прожили молодые вместе недолго, не больше пяти лет. Случилось несчастье. Александр сплавлял лес по Клязьме, упал в воду, а бревна с плота раздавили ему грудную клетку.. Молодой сильный парень самостоятельно выбрался из холодной апрельской воды на берег. Три дня умирал он дома, из горла шла кровь. Кровью на стене написал: «Дом оставь сыну». Грише было всего три года…

      Осталась Мария в доме с сыном, слепыми родителями мужа и такой же слепой теткой. Спустя несколько лет в  колхозе началось раскулачивание. На большой красивый дом было много охотников. И Марию с родными постановили выслать в Сибирь. Тогда маленький Гриша написал письмо Н.К. Крупской, вдове уже почившего вождя. Из города приехала разбираться комиссарша в красной косынке, а когда поняла в чем дело, стала возмущаться. Накричала на местных: куда, мол, высылать собрались мать с дитем малым да слепыми стариками? На верную гибель? Так и отстали от них активисты…

          Чтобы добро не ушло из семьи, Марию Ивановну выдали замуж за племянника мужа Ивана, которому было около 13 лет. У них родились еще дети: Катя, Лида и Лев. Когда Марии было 45 лет, муж от нее ушел в другую семью. Уже старенькая, признавалась внуку Мария, что никого в жизни не любила так, как первого мужа Александра…

        Дети выросли и разъехались, оставив мать одну в старом доме. Однажды ее ограбили. Приехали на Жигулях без номеров молодчики, сказали, из собеса. Пока водила по саду одного, второй вынес все древние иконы со второго этажа, где была молельня. Внук Саша приехал к бабушке буквально через полчаса после кражи. Видит, бабушка лежит на кровати и горько рыдает. Не уберегла… Конечно, воров так и не нашли…

         Мария Ивановна, даже в преклонных годах, была энергичной и деятельной старушкой. Гнала самогоночку, продавая ее местным рыбакам, за что они благодарили свежей рыбой. Продавала в Дзержинске фрукты и ягоды из своего большого сада. На деньги от продажи покупала гостинцы, которые возила в Вязники, любимому внуку Саше, жившему с дедом Н.В. Рябовым на улице Октябрьской. Когда Мария Ивановна умерла (в 86 лет), старый дом продали ее младшие дети… Покупатели разобрали его по бревнышку и увезли в неизвестном направлении… 

        Мой дедушка, Григорий Александрович Дмитриев, вырос без отца. К отчиму относился, как к брату.  Закончил пед. училище в Вязниках перед войной, стал учителем математики. В 1941 году в армии учителей математики, как образованных людей, ценили. И Григория Александровича направили учиться  в школу штурманов пикирующих бомбардировщиков. Но самолетов тогда катастрофически не хватало, и тогда Григория переводят в пехоту,  где стал он старшим сержантом противотанковой огнеметной батареи.

         В мае 1942 года, под Сталинградом, батальон был выдвинут против танков. В живых осталось 4 человека, в том числе, ст. сержант Дмитриев. Бойцы решили пробираться к своим. Но, проходя через какое-то село, они попадают в плен к полицаям. Заперли их в сарае с соломенной крышей. Григорий предложил бежать, но из 16 человек, сидевших в этом сарае, никто не согласился. Тогда ночью он один вылезает через крышу и бежит 20 км. до ближайшей части. Что стало с теми, кто остался, мы не знаем… Неиссякаемый природный оптимизм (который потом перешел по наследству к его сыну Саше) и смелость спасли дедушку.

        В 1943 году Григорий был старшим телефонистом 2 отделения мото-противотанкового батальона 40-й армии, в звании старший сержант. В октябре 43-го у реки Днепр командир батальона спросил, кто умеет хорошо плавать. Лезть в холодную воду под пули ни у кого горячего желания не возникло. Вызвался один Григорий Дмитриев, сказав,  мол, на Клязьме вырос, переплыву! Поплыл, потянув катушку на другой берег, да запутался в проводах. Сорвал с себя всю одежду, выпутался с трудом, но выплыл, как когда-то его отец...Вылез на берег в одних подштанниках. А там подошла к нему крестьянка, сказав, что на этом берегу немцы в деревне. Спрятала она его у себя дома, на печки. Простудился он сильно, согревался самогонкой, скрывался три дня, пока немцы не ушли из деревни.  После этого случая Григорий Дмитриев был представлен к награде – ордену ВОВ 2й степени. Вот как написано в донесении:

«…Обеспечил бесперебойную телефонную связь командира батальона с подразделением. За время боя на правом берегу реки Днепр исправлял больше 10 раз порванную линию под минометноартиллерийским огнем противника. Во время исправления линии красноармеец Дмитриев уничтожил одной своей винтовкой 9 солдат противника.» 

        Осенью 1944 года должна была пройти еще одна опасная  операция – форсирование реки  Висла, в Польше. Но перед боем пришла директива: одного человека прислать в школу разведчиков в Ташкент. Командир батальона вызвал Григория в штаб и сказал: «Видишь, с того моста обратно никто сюда не возвращается…Поэтому принял я решение  -отправить тебя в школу разведки. Пришел приказ на одного человека со средним образованием, орденоносца.  Ты парень стоящий, вспомнишь нас потом. Поезжай.»  Григорий Александрович уехал, а потом, годы спустя, искал того командира и своих товарищей. Да никого не нашел… Получилось так, что командир спас ему жизнь, ценой своей. Он знал, что погибнет.

         В Ташкенте Григорий Александрович проучился до июня 1945 года, начальником разведшколы был человек, охранявший Сталина в Тегеране. Потом пришел приказ о демобилизации школьных учителей, и Григорий возвращается в родную деревню. Хранила судьба этого смелого, сильного парня, хранила от вражеских пуль, спасала в самых рискованных ситуациях. Он прошел всю войну без единого ранения! 

           После школы разведчиков он смог преподавать не только математику, но и немецкий язык. Потом закончил горьковский пед. институт, исторический факультет. Женился в 1947 году на Ольге Николаевне Рябовой, молодой учительнице. До самой пенсии проработал Григорий Александрович учителем и директором денисовской средней школы. Благодаря его хлопотам и ежедневному труду с утра до вечера, построено новое большое здание школы в поселке Пролетарском. Я помню дедушкины посылки из Абхазии с мандаринами и фундуком. Он ездил лечить радикулит к своему приятелю и отправлял оттуда подарки детям и внукам. Легкий у него был характер и веселый. Для каждого он находил доброе слово и шутку.

           Скончался Григорий Александрович  в 1988 году, от тяжелой болезни.